"под пытками не терять оптимизма" - поди пытали щекоткою пяток пёрышком,а она анекдоты травила при этом.
"попасть в параллельный мир, настроить против себя местного короля и главного священника, влюбиться в вора, спасти от смерти знатного лорда" - это вообще стандартные опции всех мэрисьюшек.
В маленьком волшебном королевстве
Где-то на окраине земли
Жили гномы с эльфами в соседстве
И войну с вампирами вели,
Только чаще все же торговали,
Как везде: товар - бабло - товар.
Даже говорят, что на базаре
Изредка мелькал Илуватар.
В общем, в этом славном королевстве
Был покой, порядок и уют:
Оборотни с гоблинами вместе
Населяли землю там и тут,
Нежить, фэйри, маги, человеки -
С горних высей до морских глубин.
Ну, и как положено от века,
Козни строил Темный Властелин.
Но однажды с грохотом и треском,
В синеве небес оставив след,
Шлепнулся в ближайшем перелеске
Некий неопознанный объект.
Жители сбежались кто откуда
(сколько их собралось - и не счесть)
Поглазеть на этакое чудо,
Никогда не виданное здесь.
Вот друид, разинувши хлебало,
Встал столбом с омелою в руке,
Эльфы перешептывались вяло
На мертворожденном языке,
Архимаг с пылающим пульсаром
Подавился чарами атак,
Гном, упорно мучавший кресало,
Позабыл про трубку и табак.
Встало всё - от мала до велика.
Как не встать, когда перед тобой
Лютиэнь-Мария-Анжелика-
Арвен-Эстебан-Желтофиоль.
Губ кармин, фарфоровая кожа,
Шелк волос гораздо ниже плеч,
К поясу прицепленный без ножен
Говорящий и ехидный меч,
Магия наружу так и плещет,
И в глазах неистовый огонь
(За спиной оскалился зловеще
Говорящий и ехидный конь),
Топик из легированной стали
Плотно обтянул тугую грудь...
В общем, полагаю, все узнали:
Мэри-Сью* (детали подчеркнуть).
Я пришла избавить вас от страха,
Мир спасти от гибели и зла.
Темный гад отправится на плаху
И сполна ответит за козла.
Армиям, отрядам, батареям
Воинов не сбить меня с пути.
Только подскажите поскорее,
Мне в какую сторону идти?
Думаю закончить дело к лету,
Чтоб не драться в сильную жару.
Если есть в заначке амулеты,
Доставайте - я их заберу.
Архимаг ответствовал ей: - Чадо!
В жизни я немало повидал
И скажу: тебе бы замуж надо
Или на ближайший сеновал.
Мир спасать - дурацкая затея:
Нудно, нерентабельно, старо...
Не дослушав, дева в чародея
Раздраженно бросила ведро.
Маловеры, трусы, ренегаты!
Продались врагу за колбасу!
Этот мир от слизистого гада
Я без вашей помощи спасу.
Женщина, гляди, какая тема, -
Мудрый эльф надменно произнес.
- Тут у нас своя экосистема,
Проще говоря, биоценоз.
Между злом, добром и прочим хламом
Исстари достигнут паритет,
Так что возвращайся лучше к маме -
Выдать золотишка на билет?
Очень умный? Золотом не бряцай
И не вешай на уши лапшу.
А когда мне к маме возвращаться,
Я сама уж как-нибудь решу.
Ускакала, парой стройных ножек
В воздухе исполнив пируэт.
Трое эльфов, тех, что помоложе,
С ужасом смотрели деве вслед.
С той поры немало дней минуло
И воды не меньше утекло.
Дева ухайдакала назгула,
Василисков целое кубло,
Нагло нахамила бургомистру,
Плюнула принцессе на манто,
Да и королевскому министру
Тоже отдавила кое-что,
Запугала пьяниц по тавернам
И в лесу устроила пожар,
Так что мантикоры и виверны
До сих пор от ужаса дрожат.
Позади безводная пустыня,
Много миль опасного пути...
Вот уже и Черная Твердыня
Приглашает девушку войти.
Отчего же сердцу стало тесно
В недрах обольстительной груди?
Перед ней стоит тиран и деспот -
Нереальной прелести блондин.
Феминизм воительницы в муках
Околел под взглядом синих глаз,
И, приняв предложенную руку,
Мэри-Сью злодею отдалась.
А немного позже в тронном зале
В нише под короною из звезд
Слуги Властелина увидали
Чучело девицы в полный рост.
Как живая: стать, прическа, абрис,
Гордость и презрение в глазу.
"Дурочка набитая vulgaris"
Золотом написано внизу.
Постамент украшен аметистом
С хитрою подсветкою внутри...
Просто был тиран таксидермистом -
Тоже хобби, что ни говори.
Посвящается моим родителям, которые воспитали уж то, что воспиталось.
Выражаю огромную благодарность Татьяне Икрамовой – моей собственной Линке, без которой этой книги определенно не было бы.
Вместо пролога
Дни складывались в недели, недели – в месяцы.
В один обычный день я достал свою печатную машинку, сел за стол и написал нашу историю.
Историю о времени, историю о месте, историю о людях, но прежде всего, историю о любви. О любви, которая будет жить вечно.
Из к/ф «Мулен Руж!» (Moulin Rouge!)
Я сама по себе девушка довольно привлекательная. Ну как девушка… Девушка – это явление эфемерное, воздушное, так сказать. Этакая куколка, лет восемнадцати от роду, а то и помоложе. А я уж, пожалуй, тетушка. Лет мне давно не восемнадцать, да и воздушностью я не отличаюсь. Нет, ну не то чтобы в троллейбусе два места сразу занимала, но и в модели вряд ли позовут. Короче, вполне себе обычная дама двадцати шести лет от роду. А то, что меня половина Серединного королевства разыскивает, так это они просто не знают, что у меня нет того, что им надо. Хотя, конечно, вторая половина это знает, но тоже ищет. Тогда выходит, что… Стоп! Начнем по порядку, а то так недолго и с мысли сбиться.
Зовут меня… А кто как зовет, кто поласковее, кто попротивнее, но в целом обходятся вполне печатными словами – «мышками», «зайками» всякими, ну или «эй, ты, которая справа сидит» (это уже мой начальник). Работаю я в большой компании с небольшой зарплатой и огромным объемом обязанностей. Не скажу точно, чем я занимаюсь, этого, поди, и директор не знает. Мне даже в трудовую книжку не могли решить, что написать. Вот такая у меня серьезная должность. Кстати, написали, что секретарь. Хотя я больше секретер, чем секретарь. В смысле объем информации в меня большой помещается.
Мне с моими талантами можно было бы и поинтереснее работу найти, мой бывший, кстати, так и советовал сделать. Да, был у меня «бывший», то есть теперь стал бывший, а раньше был настоящий. Вот только не настоящий полковник, а, как оказалось, настоящий гад. Помнится, когда я все про него узнала – все, что ранее он от меня скрывал, – первым делом подумала: «Спасибо, Господи, что я замуж за него не успела выйти!» А ведь моя мама так настаивала. Как сейчас помню, вышла я от своей подруги (которая, кстати, мне на моего сожителя глаза-то и открыла, поскольку ей тоже свое счастье надо устраивать, а живот уж скоро видно будет) и прямиком к маме отправилась. Пешком. Гололед стоял. Пока прошла две остановки, вся в снегу извалялась. Так и явилась домой, словно снеговик, и прямо с порога кричу маме: «Свадьбы не будет! Он на Маринке женится». Это надо было видеть! Эх, маме бы идти в актрисы – такая гамма эмоций и без единого слова! Станиславский тихо плачет. Я так и вышла. Чего, думаю, дожидаться, пока у нее прорежется голос?
Вот я и осталась на старой работе, без штампа в паспорте, в маленьком сибирском городе, в котором снегоочистительной техники не хватает, зато у мэра восемь заместителей. Это я к тому, что по дороге домой я в каких только сугробах не побывала, обидно же.
Любое событие неизбежно, иначе его бы не случилось.
Из к/ф «Трасса 60» (Interstate 60)
Раннее утро встречает большинство из нас похоронным звонком будильника. Будильник с истинной жестокостью кровожадного палача вырывает из цепких объятий Морфея и толкает в суровую реальность. После ярких и фантастических сновидений утренний поход в уборную представляется чуть ли не шествием на плаху. Во всяком случае, со мной это происходит ежедневно. Да, да, и даже в субботу и воскресенье. Ибо выходные дни у меня заняты моей унылой личной жизнью. А она тоже требует времени. Впрочем, об этом потом. Поскольку сегодня утро буднего дня, это означает каждый день одно и то же: расческа, путающаяся в волосах, комочки туши на ресницах, торопливый глоток ненавистного растворимого кофе и удручающая толкучка в троллейбусе. Обычно я окончательно просыпаюсь как раз к нужной остановке. Так что мой рабочий кабинет встречает уже бодрую и почти довольную меня.
Кстати, на троллейбус лучше не опаздывать. С некоторых пор я воспитала в себе такую привычку. И дело, естественно, вовсе не в том, что стоящие на моих ногах и дышащие прямо в лицо люди способствуют утреннему пробуждению (попробуй тут не проснись). И не в том, что опоздание на троллейбус в моем случае равнозначно выговору от начальства. И то и другое вполне можно стерпеть. Просто однажды мое опоздание стоило мне нескольких лет жизни. Я потеряла их в нелепом водовороте псевдосемейных отношений. Проще говоря, опоздав на троллейбус, я познакомилась со своим бывшим. Знакомство это и по сей день вызывает щемящее чувство в груди, стоит мне о нем вспомнить. Мне следовало сразу догадаться, что от такого объема романтической атмосферы ничего хорошего ждать не приходится. Увы, не так уж я хорошо разбираюсь в людях, как мне бы того хотелось.
С учетом этих событий, я больше не знакомлюсь с людьми на улице и всегда вовремя являюсь на работу.
И создал Господь интернет, и сказал: да будет вам счастье. И стало счастье. Если б не интернет, я бы до шести часов вечера на работе не доживала. Ведь вся работа, она же до обеда делается, ну максимум до четырех часов. Но если сообщить об этом начальству, свои же коллеги насмерть и загрызут. Не все же такие расторопные. Есть и потуп… помедленнее товарищи. А так у нас вроде как военное перемирие – друг другу не мешаем, и ладушки. Мне даже поблажку сделали, всякие там сайты развлекательные отключать не стали. Чтоб, значит, сидела тихо и молчала в тряпочку. Много ли еще для счастья надо? К тому же работать-то не особо люблю. Нет, я человек весьма даже ответственный, но выполнять чужие поручения не самое большое удовольствие в жизни. А начать работать на себя я так и не решилась, хотя и мечтала иногда. Но слишком уж это сложно. Особенно в наших российских реалиях. Так что приходится довольствоваться бесплатным интернетом. А это уже кое-что.
Интернет пестрил фееричными заголовками. Я методично собирала их в отдельный файл. Файл, даром что текстовый, «весил» уже довольно прилично. Сегодня коллекцию пополнили жизнерадостное «Химики породили еще одну жизнь на Земле» и философское «В России что-то происходит».
Работа, как известно, не волк, поэтому именно сегодня я расслабленно доделала пару важных документов и отложила оставшиеся на завтра. Рабочая неделя ведь в самом разгаре. Начальство сдержанно поблагодарило за своевременность и даже пообещало премию. На радостях я даже купила себе в обед шоколадку. Вообще-то я вроде как собиралась худеть, но от одной шоколадки не поправляются. Кроме того, я все равно поделилась с коллегой. Она худее меня, ей полезнее.
Так что худо-бедно день отработала, до дома добралась, сварила очередные полуфабрикаты (готовить я не люблю, вон и бывший меня этим постоянно попрекал). Сижу ем и понимаю, что дышать дома просто невозможно. Ну чего уж тут? Пойду, что ли, мусор выносить. Не помирать же во цвете лет? В самом соку, можно сказать. На мне еще и пахать можно. И сеять.
Наскоро одевшись, я трижды повернула в замочной скважине ключ и, помахивая темным пакетом, побежала вниз по лестнице. Торопливо перескакивая по ступеням, я радостно представила, как съеденная в обед шоколадка уходит в небытие вместе с растрачиваемыми калориями. Донельзя осчастливленная этой незапланированной спортивной нагрузкой, я выбежала из подъезда. Возле мусорного бака стоял прозрачный мужик. Нормальный такой, прозрачный. Я даже поздороваться хотела, а потом думаю – ну вот, умная или как? Логика у меня где вообще? Мужиков-то прозрачных не бывает. Значит, это голограмма. Ну, то есть голограмм. Он же мужик.
– Я плохой преступник.
– Нет, ты хороший преступник!
Из к/ф «Шанхайский полдень» (Shanghai Noon)Эх, жизнь хороша и жить хорошо! И даже тот факт, что я теперь вдали от дома, почти не омрачает погожего денька. Правда, жаль, что нравы тут пуританские. Вот Линка не дала мне позагорать на крылечке, чуть ли не забившись в истерике, увидев, что я собираюсь выйти из дому в импровизированном купальнике. Глядя на расширенные в ужасе глаза новой подружки, пришлось смириться. Со своим самоваром в Тулу, как известно, не ездят. Позагорать я все же вышла. Пусть загорает хоть лицо.
Я нежилась на солнышке и мирно мурлыкала под нос детскую песенку, когда вдалеке замаячила темная точка. Впрочем, точка довольно быстро превратилась в две точки, а затем и в двух всадников. Бравые ребята, поднявшие тучу пыли, тормознули прямо напротив нашего скромного домика и спрыгнули с коней. Я нахмурилась. Ребятушки в одинаковых одеждах чрезвычайно напоминали солдат, причем что-то мне подсказывало, что подобные наряды мне уже однажды встречались. И ничего хорошего эта встреча не сулит. Навстречу прибывшим из домика высунулись Линка и Дорана. Я быстро прикидывала, куда бы свинтить. Но поскольку путей отступления не было, пришлось остаться на месте. И изобразить полное безразличие к происходящему.
– Именем короля! Мы разыскиваем пропавшую ведьму, сбежавшую из подземелья!
Я чуть было не брякнула, что вовсе не сбегала ни из каких подземелий. И, чтоб не сболтнуть лишнего, старательно прикусила язык. Дорана пнула меня в левый бок и, подождав, пока я отодвинусь, спустилась к гостям. При этом довольно бодрая старушка, резво ускакавшая вчера к соседям, вся ссутулилась, и казалось, вот-вот развалится на части. Моим первым порывом было броситься на помощь. Правда, я не успела, сердобольная Лина оказалась шустрее. Наша хозяйка немедленно повисла на Линкином локте.
– Шпасибо, внученька, – прошамкала бабуся, еще с утра совершенно четко выговаривающая все буквы в словах. – Сынки, – обратилась она к служивым, – вы ко мне?
Ребята переглянулись. Тот, кто выглядел постарше, неуверенно повторил:
– Разыскиваем ведьму.
– А-а-а, – протянула наша хозяйка, – вы уж как найдете, всенепременно жгите. Их, акромя как огнем, ничем не изведешь, этих ведьм-то.
Наша хозяйка покачала головой и погрозила пальцем куда-то в сторону предполагаемой ведьмы. Поскольку от ее жеста искомая колдунья не появилась, солдаты синхронно вздохнули, и старший строго сообщил:
– У нас есть информация, что в вашем доме со вчерашнего дня проживает неизвестная. – Нам с Линкой достались изучающие взгляды. Линка смутилась, а я широко улыбнулась.
– Эт кто сказал? – неожиданно выйдя из образа, быстро осведомилась Дорана.
– Э-э-э, – растерялся парень.
– Это внученьки мои приехали ко мне, – снова зашамкала бабка, кивая в нашу сторону. – Из городу.
– Брешет она, – раздалось с другой стороны улицы. Новое действующее лицо маячило за забором у домика на противоположной стороне улицы. – Откуда у нее внучки? У нее и детей-то сроду не было.
– Тю, Марася! – хмыкнула Дорана. – Ты чего глотку дерешь?
– А ты чего врешь, старая колода?
– Не слушайте ее, – улыбнулась наша хозяйка, – это она по-соседски со мной ругается.
– Как же! Да она сама старая ведьма! Вы в дом-то ее загляните. Там и демонов, и упырей наловите.
Солдаты опять переглянулись.
– Да вы не слушайте ее, сынки, она просто умом больная, – мирно сообщила бабка. Тетку напротив чудным образом перекосило. – Это внучки мои приехали ко мне.
– Врешь! Врешь! Откуда внучки? Откуда? – Соседка перешла на крик с легким повизгиванием.
Солдатам это явно пришлось не по душе. Тот, что помладше, сморщился, будто услышал скрежет когтей по стеклу. Впрочем, звонкий голос соседки весьма походил как раз на подобные звуки.
– Дочки это моего сына, – спокойно пояснила Дорана насторожившимся стражам.
– Какого сына, старая? Да твой выродок от тебя лет пятьдесят как сбежал! Врешь ты!
– Он не сбежал, а в город поехал, чтобы жизнь свою устроить, – не меняя интонации, заявила наша хозяйка. – А теперь вот дочки его ко мне приехали. Навестить бабушку.
– Врешь, врешь! Я твоего кривозубого мальчишку хорошо помню! Он перед побегом на всю деревню поклялся, что вовек не вернется. Все слышали! Выжила сама своего ублюдка!
Дорана вздохнула. Потом спокойно сказала, обращаясь все к тем же стражникам:
– Поклялся. И так и не вернулся. Так и помер вдали от дома. – Развернулась и в повисшей мертвой тишине ушла в дом.
Лина укоризненно покачала головой, глядя на стражников. Ребята смутились и растерянно проводили взглядами уходящую старушку.
Я, вдруг поддавшись порыву, подлетела к калитке.
– А эта ведьма, она какая? Ну, на кого похожа?
Тот, что выглядел помоложе, заученно оттараторил:
Я только хмыкнула. А я-то себе казалась симпатичной! Что-то король меня не очень хорошо разглядел. Или память его подводит. Впрочем, мне от этого только лучше.
– Не-э, у нас таких нету. Хотя, кажется, у тети Мараси волосы рыжие, может, она знает? – Я невинно похлопала глазами, указывая в сторону агрессивной соседки, и, подхватив под локоток Линку, удалилась в дом. У самой двери обернулась, чтобы иметь возможность наблюдать перемещение всадников к дому напротив.
Дорана плакала. И мы с Линкой, не сговариваясь, обняли ее, а после до самого вечера развлекали самыми разными историями. Я даже читала стихи. Сама Дорана тоже оказалась неплохим рассказчиком. Вечер прошел в теплой, семейной атмосфере. Я и впрямь ощутила себя Линкиной старшей сестрой и Дораниной внучкой. Моя новая семья, кажется, разделяла мои чувства.
Уже засыпая, я ехидно послала воздушный поцелуй королю, моему любимому Серпентарию и всей королевской гвардии. Не на ту напали, ребятушки.
Яна Икрамова
Та, которая заблудилась
Посвящается моим родителям, которые воспитали уж то, что воспиталось.
Выражаю огромную благодарность Татьяне Икрамовой – моей собственной Линке, без которой этой книги определенно не было бы.
Вместо пролога
Дни складывались в недели, недели – в месяцы.
В один обычный день я достал свою печатную машинку, сел за стол и написал нашу историю.
Историю о времени, историю о месте, историю о людях, но прежде всего, историю о любви. О любви, которая будет жить вечно.
Из к/ф «Мулен Руж!» (Moulin Rouge!)
Я сама по себе девушка довольно привлекательная. Ну как девушка… Девушка – это явление эфемерное, воздушное, так сказать. Этакая куколка, лет восемнадцати от роду, а то и помоложе. А я уж, пожалуй, тетушка. Лет мне давно не восемнадцать, да и воздушностью я не отличаюсь. Нет, ну не то чтобы в троллейбусе два места сразу занимала, но и в модели вряд ли позовут. Короче, вполне себе обычная дама двадцати шести лет от роду. А то, что меня половина Серединного королевства разыскивает, так это они просто не знают, что у меня нет того, что им надо. Хотя, конечно, вторая половина это знает, но тоже ищет. Тогда выходит, что… Стоп! Начнем по порядку, а то так недолго и с мысли сбиться.
Зовут меня… А кто как зовет, кто поласковее, кто попротивнее, но в целом обходятся вполне печатными словами – «мышками», «зайками» всякими, ну или «эй, ты, которая справа сидит» (это уже мой начальник). Работаю я в большой компании с небольшой зарплатой и огромным объемом обязанностей. Не скажу точно, чем я занимаюсь, этого, поди, и директор не знает. Мне даже в трудовую книжку не могли решить, что написать. Вот такая у меня серьезная должность. Кстати, написали, что секретарь. Хотя я больше секретер, чем секретарь. В смысле объем информации в меня большой помещается.
Мне с моими талантами можно было бы и поинтереснее работу найти, мой бывший, кстати, так и советовал сделать. Да, был у меня «бывший», то есть теперь стал бывший, а раньше был настоящий. Вот только не настоящий полковник, а, как оказалось, настоящий гад. Помнится, когда я все про него узнала – все, что ранее он от меня скрывал, – первым делом подумала: «Спасибо, Господи, что я замуж за него не успела выйти!» А ведь моя мама так настаивала. Как сейчас помню, вышла я от своей подруги (которая, кстати, мне на моего сожителя глаза-то и открыла, поскольку ей тоже свое счастье надо устраивать, а живот уж скоро видно будет) и прямиком к маме отправилась. Пешком. Гололед стоял. Пока прошла две остановки, вся в снегу извалялась. Так и явилась домой, словно снеговик, и прямо с порога кричу маме: «Свадьбы не будет! Он на Маринке женится». Это надо было видеть! Эх, маме бы идти в актрисы – такая гамма эмоций и без единого слова! Станиславский тихо плачет. Я так и вышла. Чего, думаю, дожидаться, пока у нее прорежется голос?
Вот я и осталась на старой работе, без штампа в паспорте, в маленьком сибирском городе, в котором снегоочистительной техники не хватает, зато у мэра восемь заместителей. Это я к тому, что по дороге домой я в каких только сугробах не побывала, обидно же.
Любое событие неизбежно, иначе его бы не случилось.
Из к/ф «Трасса 60» (Interstate 60)
Раннее утро встречает большинство из нас похоронным звонком будильника. Будильник с истинной жестокостью кровожадного палача вырывает из цепких объятий Морфея и толкает в суровую реальность. После ярких и фантастических сновидений утренний поход в уборную представляется чуть ли не шествием на плаху. Во всяком случае, со мной это происходит ежедневно. Да, да, и даже в субботу и воскресенье. Ибо выходные дни у меня заняты моей унылой личной жизнью. А она тоже требует времени. Впрочем, об этом потом. Поскольку сегодня утро буднего дня, это означает каждый день одно и то же: расческа, путающаяся в волосах, комочки туши на ресницах, торопливый глоток ненавистного растворимого кофе и удручающая толкучка в троллейбусе. Обычно я окончательно просыпаюсь как раз к нужной остановке. Так что мой рабочий кабинет встречает уже бодрую и почти довольную меня.
Кстати, на троллейбус лучше не опаздывать. С некоторых пор я воспитала в себе такую привычку. И дело, естественно, вовсе не в том, что стоящие на моих ногах и дышащие прямо в лицо люди способствуют утреннему пробуждению (попробуй тут не проснись). И не в том, что опоздание на троллейбус в моем случае равнозначно выговору от начальства. И то и другое вполне можно стерпеть. Просто однажды мое опоздание стоило мне нескольких лет жизни. Я потеряла их в нелепом водовороте псевдосемейных отношений. Проще говоря, опоздав на троллейбус, я познакомилась со своим бывшим. Знакомство это и по сей день вызывает щемящее чувство в груди, стоит мне о нем вспомнить. Мне следовало сразу догадаться, что от такого объема романтической атмосферы ничего хорошего ждать не приходится. Увы, не так уж я хорошо разбираюсь в людях, как мне бы того хотелось.
Яна Икрамова
Та, которая заблудилась
Посвящается моим родителям, которые воспитали уж то, что воспиталось.
Выражаю огромную благодарность Татьяне Икрамовой – моей собственной Линке, без которой этой книги определенно не было бы.
Вместо пролога
Дни складывались в недели, недели – в месяцы.
В один обычный день я достал свою печатную машинку, сел за стол и написал нашу историю.
Историю о времени, историю о месте, историю о людях, но прежде всего, историю о любви. О любви, которая будет жить вечно.
Из к/ф «Мулен Руж!» (Moulin Rouge!)
Я сама по себе девушка довольно привлекательная. Ну как девушка… Девушка – это явление эфемерное, воздушное, так сказать. Этакая куколка, лет восемнадцати от роду, а то и помоложе. А я уж, пожалуй, тетушка. Лет мне давно не восемнадцать, да и воздушностью я не отличаюсь. Нет, ну не то чтобы в троллейбусе два места сразу занимала, но и в модели вряд ли позовут. Короче, вполне себе обычная дама двадцати шести лет от роду. А то, что меня половина Серединного королевства разыскивает, так это они просто не знают, что у меня нет того, что им надо. Хотя, конечно, вторая половина это знает, но тоже ищет. Тогда выходит, что… Стоп! Начнем по порядку, а то так недолго и с мысли сбиться.
Зовут меня… А кто как зовет, кто поласковее, кто попротивнее, но в целом обходятся вполне печатными словами – «мышками», «зайками» всякими, ну или «эй, ты, которая справа сидит» (это уже мой начальник). Работаю я в большой компании с небольшой зарплатой и огромным объемом обязанностей. Не скажу точно, чем я занимаюсь, этого, поди, и директор не знает. Мне даже в трудовую книжку не могли решить, что написать. Вот такая у меня серьезная должность. Кстати, написали, что секретарь. Хотя я больше секретер, чем секретарь. В смысле объем информации в меня большой помещается.
Мне с моими талантами можно было бы и поинтереснее работу найти, мой бывший, кстати, так и советовал сделать. Да, был у меня «бывший», то есть теперь стал бывший, а раньше был настоящий. Вот только не настоящий полковник, а, как оказалось, настоящий гад. Помнится, когда я все про него узнала – все, что ранее он от меня скрывал, – первым делом подумала: «Спасибо, Господи, что я замуж за него не успела выйти!» А ведь моя мама так настаивала. Как сейчас помню, вышла я от своей подруги (которая, кстати, мне на моего сожителя глаза-то и открыла, поскольку ей тоже свое счастье надо устраивать, а живот уж скоро видно будет) и прямиком к маме отправилась. Пешком. Гололед стоял. Пока прошла две остановки, вся в снегу извалялась. Так и явилась домой, словно снеговик, и прямо с порога кричу маме: «Свадьбы не будет! Он на Маринке женится». Это надо было видеть! Эх, маме бы идти в актрисы – такая гамма эмоций и без единого слова! Станиславский тихо плачет. Я так и вышла. Чего, думаю, дожидаться, пока у нее прорежется голос?
Вот я и осталась на старой работе, без штампа в паспорте, в маленьком сибирском городе, в котором снегоочистительной техники не хватает, зато у мэра восемь заместителей. Это я к тому, что по дороге домой я в каких только сугробах не побывала, обидно же.
Любое событие неизбежно, иначе его бы не случилось.
Из к/ф «Трасса 60» (Interstate 60)
Раннее утро встречает большинство из нас похоронным звонком будильника. Будильник с истинной жестокостью кровожадного палача вырывает из цепких объятий Морфея и толкает в суровую реальность. После ярких и фантастических сновидений утренний поход в уборную представляется чуть ли не шествием на плаху. Во всяком случае, со мной это происходит ежедневно. Да, да, и даже в субботу и воскресенье. Ибо выходные дни у меня заняты моей унылой личной жизнью. А она тоже требует времени. Впрочем, об этом потом. Поскольку сегодня утро буднего дня, это означает каждый день одно и то же: расческа, путающаяся в волосах, комочки туши на ресницах, торопливый глоток ненавистного растворимого кофе и удручающая толкучка в троллейбусе. Обычно я окончательно просыпаюсь как раз к нужной остановке. Так что мой рабочий кабинет встречает уже бодрую и почти довольную меня.
Кстати, на троллейбус лучше не опаздывать. С некоторых пор я воспитала в себе такую привычку. И дело, естественно, вовсе не в том, что стоящие на моих ногах и дышащие прямо в лицо люди способствуют утреннему пробуждению (попробуй тут не проснись). И не в том, что опоздание на троллейбус в моем случае равнозначно выговору от начальства. И то и другое вполне можно стерпеть. Просто однажды мое опоздание стоило мне нескольких лет жизни. Я потеряла их в нелепом водовороте псевдосемейных отношений. Проще говоря, опоздав на троллейбус, я познакомилась со своим бывшим. Знакомство это и по сей день вызывает щемящее чувство в груди, стоит мне о нем вспомнить. Мне следовало сразу догадаться, что от такого объема романтической атмосферы ничего хорошего ждать не приходится. Увы, не так уж я хорошо разбираюсь в людях, как мне бы того хотелось.
С учетом этих событий, я больше не знакомлюсь с людьми на улице и всегда вовремя являюсь на работу.
И создал Господь интернет, и сказал: да будет вам счастье. И стало счастье. Если б не интернет, я бы до шести часов вечера на работе не доживала. Ведь вся работа, она же до обеда делается, ну максимум до четырех часов. Но если сообщить об этом начальству, свои же коллеги насмерть и загрызут. Не все же такие расторопные. Есть и потуп… помедленнее товарищи. А так у нас вроде как военное перемирие – друг другу не мешаем, и ладушки. Мне даже поблажку сделали, всякие там сайты развлекательные отключать не стали. Чтоб, значит, сидела тихо и молчала в тряпочку. Много ли еще для счастья надо? К тому же работать-то не особо люблю. Нет, я человек весьма даже ответственный, но выполнять чужие поручения не самое большое удовольствие в жизни. А начать работать на себя я так и не решилась, хотя и мечтала иногда. Но слишком уж это сложно. Особенно в наших российских реалиях. Так что приходится довольствоваться бесплатным интернетом. А это уже кое-что.
Интернет пестрил фееричными заголовками. Я методично собирала их в отдельный файл. Файл, даром что текстовый, «весил» уже довольно прилично. Сегодня коллекцию пополнили жизнерадостное «Химики породили еще одну жизнь на Земле» и философское «В России что-то происходит».
Работа, как известно, не волк, поэтому именно сегодня я расслабленно доделала пару важных документов и отложила оставшиеся на завтра. Рабочая неделя ведь в самом разгаре. Начальство сдержанно поблагодарило за своевременность и даже пообещало премию. На радостях я даже купила себе в обед шоколадку. Вообще-то я вроде как собиралась худеть, но от одной шоколадки не поправляются. Кроме того, я все равно поделилась с коллегой. Она худее меня, ей полезнее.
Так что худо-бедно день отработала, до дома добралась, сварила очередные полуфабрикаты (готовить я не люблю, вон и бывший меня этим постоянно попрекал). Сижу ем и понимаю, что дышать дома просто невозможно. Ну чего уж тут? Пойду, что ли, мусор выносить. Не помирать же во цвете лет? В самом соку, можно сказать. На мне еще и пахать можно. И сеять.
Наскоро одевшись, я трижды повернула в замочной скважине ключ и, помахивая темным пакетом, побежала вниз по лестнице. Торопливо перескакивая по ступеням, я радостно представила, как съеденная в обед шоколадка уходит в небытие вместе с растрачиваемыми калориями. Донельзя осчастливленная этой незапланированной спортивной нагрузкой, я выбежала из подъезда. Возле мусорного бака стоял прозрачный мужик. Нормальный такой, прозрачный. Я даже поздороваться хотела, а потом думаю – ну вот, умная или как? Логика у меня где вообще? Мужиков-то прозрачных не бывает. Значит, это голограмма. Ну, то есть голограмм. Он же мужик.
Я такое в кино видела. Кажется, японцы уже такие штуки даже продают. У них там, в Японии, говорят, просто как на другой планете жизнь. Там давно наступил век робототехники и повсеместной компьютеризации. Вот, видимо, и до нашего захолустья нынче прогресс добрался. Чай, не в прошлом веке живем! Прозрачный мужик в полный рост виднелся возле мусорки очень четко. Любопытная Варвара внутри меня пристально изучила неожиданное явление, и я подошла его потрогать…
Сначала ничего не произошло. Ни ряби там, ни светопреломления какого. Зато я увидела, что голограмм не один. Вокруг него еще и комната с довольно живописным антуражем имеется. Невольно вспомнилась кэрролловская Алиса с ее «все чудесатее и чудесатее». За исключением прозрачности, японское чудо технологии выглядело невероятно реалистично. Кажется, это называется «эффект присутствия». Если бы рядом не стоял мусорный бак, я бы даже с этим голограммом заговорила. Ну очень правдоподобно! Кому расскажу – не поверят. И я потрогала еще раз. Сперва по пальцам заскользили легкие синеватые искорки. Приятные такие, правда щекотные немного. Потом вся голограмма начала сворачиваться резко вокруг моей руки, и меня стремительно потянуло внутрь образовавшейся вдруг воронки. Как говорил мне доктор в детской поликлинике, «это не больно, р-раз – и все». И вправду, больно не было.
